пер. с англ.
оригинал: The Runner
— Стало быть, ты признаешь, что тебя возбуждают пушистые мягкие вещи? Это же все меняет! — женщины переглянулись. — Мы тебя освободим и сделаем то, что тебе нравится.
Ленту срезали с его ног, цепи ослабили, но не сняли. Его усадили на краю кровати, он почувствовал уютное ощущение твердого пола под ногами, укутанными в два слоя шерсти. Цепи на запястьях звякали при каждом движении.
— Теперь мы выпустим тебя из шерстяного костюма и снимем с тебя шорты и жилет.
Медленно расстегнулась "молния" на спине... Расстегнулась другая — и тугой капюшон ослаб. Ноги его высвободили из костюма — и тут же защелкнули на щиколотках тяжелые цепи.
— Переходим к рукам и голове.
— Если ты помнишь, когда мы схватили тебя, то обещали, что какое-то время ты не будешь видеть дневного света. Так что теперь ты должен зажмуриться и держать глаза закрытыми, пока мы не скажем. Тогда мы будем к тебе очень добры. Если же ты осмелишься открыть глаза без разрешения, мы натянем тебе на голову капюшон и прикуем к кровати цепями за руки и за ноги. И бросим тебя здесь очень надолго.
Он поспешил зажмуриться... и почувствовал дуновение прохладного воздуха на лице и в легких.
Когда он остался голым, его нежно обтерли влажными теплыми полотенцами, а затем — сухими. Он мог поклясться, что его только что вымыли мохером. Боже, во что же они одеты? Ему не терпелось взглянуть хоть одним глазком, но он не рискнул.
— Хорошо, теперь мы тебя оденем. Подними руки!
Он почувствовал, как на него натягивают очень толстый мохеровый свитер. Все еще жмурясь, он попытался помочь надевать рукава, но не нашел отверстий.
— Повернись... Теперь обними себя руками покрепче.
Он повиновался. Рывок за рукава — и он понял, что уже не сможет разомкнуть объятий.
— Ну что же, эта смирительная рубашка, покрытая мохером, тебе очень к лицу!
— Теперь, прежде чем ты сможешь открыть глаза, я должна тебе кое-что сказать.
Одна из женщин зашептала ему в ухо...
— Что... нет... — Он не мог сделать этого. Но в то же время знал, что по-настоящему этого хочет. Однако просить...
— Сделай — или будешь наказан. Ты знаешь, мы это можем устроить!
Он начал...
— Прошу вас... сударыни... свяжите меня... и наденьте мне капюшон... и...
Он умолк и подергал рукава смирительной рубашки, не решаясь осудить себя на бесконечную пытку... и это возбудило его!
— Ну же?
— ... и никогда не отпускайте меня на волю!
— Хорошо, мы с удовольствием исполним твою просьбу.
Его провели по комнате. По ногам скользнули ремни, и член запихнули в какое-то отверстие. Затем усадили... Ремни стянули его грудь и талию, а затем — колени и лодыжки, прикрепляя его к стулу.
— Хорошо. Ты сможешь воспользоваться глазами в течение одной минуты прежде, чем мы во исполнение твоего желания снова наденем капюшон. И ты не будешь разочарован, если в самом деле любишь мех.
— Открывай глаза!
Свет был очень ярок. Он с трудом сфокусировал взгляд — и не увидел никого. За спиной раздалось хихиканье, он хотел повернуться, но тугие ремни этого не позволяли. Прямо перед ним на стене висели часы, и секундная стрелка неумолимо отсчитывала минуту. Он оглядел себя — толстый свитер из коричневого мохера, руки скрещены, кожаные ремни, отделанные мехом, пристегнули его к низкому массивному стулу из дерева. И член, очень твердый, выглядывает из отверстия в мохере...
— 30 секунд прошло.
Прозвучали шаги, и перед ним две женщины... Одна в огромном белом свитере из мохера, водолазка скрывает половину лица, на руках варежки lovikka. На другой — громоздкая парка лисьего меха, в руках нечто вроде мехового мешка.
— Десять... девять... восемь... — считали они вместе.
Женщина в парке шагнула к нему. Мешок в ее руках оказался из овчины, мех дюйма три!
— Семь... шесть... пять...
С ужасом он заметил ремень на овчинном мешке. Это был капюшон!
— Постойте, пожалуйста!
— Четыре... три... два...
Он бился, вырывался, кричал... а затем наступила темнота. Очень теплая. И очень пушистая.
Щелкнул замочек, и наступила тишина.
Комментариев нет:
Отправить комментарий